За окном было хорошее, не жаркое и в меру дождливое лето, а здесь в женской палате хирургического отделения стоял тяжелый больничный воздух и не было надежды на спасение от жары или хотя бы небольшой сквознячок. Машина койка была первой от входа и с нее она могла не поворачивая по сторонам головы видеть всех обитателей палаты.

Ее прооперировали несколько дней назад, взбунтовавшаяся было почка уже не болела, но трубочка катетера еще торчала из зашитого бока, напоминая о болезни и мешая переворачиваться. И если до этого все ее внимание было обращено только на эту злосчастную болезнь в самый разгар лета, то теперь ее все больше мучил вопрос – «для чего ее пригвоздили к этой больничной койке, здесь, в этой палате, что ей надо узнать и зачем все это?»

Так прибывая в своих мыслях Маша проводила отпущенное ей время для выздоровления и слушала рассказы о жизни тех, кто стал ее попутчиком на это время.

Женщины были словоохотливыми, но говорили все больше о неблагодарных детях, ленивых и пьющих мужьях и народных рецептах лечения болезней.

Вечерами обитатели палаты становились особенно разговорчивы и палата наполнялась историями. Но через пару дней, все истории неизбежно начинали повторяться, обрастая, конечно, новыми подробностями, но смысл их не менялся. Так шел вечер за вечером. Пока однажды в палату не привезли нового постояльца. Это была пожилая женщина, с морщинистым добрым лицом и обмякшими руками. Ее положили у окна и врач, сделав назначения поспешил удалиться. Молоденькая медсестра принялась исполнять назначение врача и принесла в палату препараты для капельницы. Женщина не громко застонала на своей кровати, когда медсестра начала вводить ей иглу в вену.

Когда смотришь на руки пожилых людей, кажется, что через их прозрачную, словно пергаментную кожу видно все вены и сосуды. Но ввести иголку в эти вены оказалось очень не легко. Медсестра все старалась это сделать, а женщина все громче начинала стонать от боли и это длилось и длилось. Было видно, как эта заботливая, молодая сестричка не хочет причинять боли и страданий своей пациентке, но у нее ничего не выходило и она только старалась утешить старушку словами – Потерпите немного, сейчас я закончу. Женщина заплакала и с рыданиями в голосе произнесла – Зачем вы меня мучаете, не надо меня лечить, я хочу умереть спокойно.

В палате повисла тишина, нарушаемая только стонами новой больной, все замерли и казалось стали ждать того, что медсестра сейчас отпустит старушку и уйдет. Но она продолжала ставить капельницу, а старушка продолжала просить ее отпустить.

Слезы подкатили к горлу и чтобы сдержать собственные рыдания Маша схватив полотенце уткнулась в него лицом и выскочила из палаты. Дойдя до лавочки, стоявшей вдоль стены в коридоре, она села и заплакала. От бессилия и боли по ее щекам текли слезы. Ей хотелось чтобы эта старушка не мучалась, но как ей помочь она не знала. Хотелось остановить медсестру, просить ее не мучить эту милую старую женщину, но ведь ее лечат, ей стараются помочь. Противоречивые чувства разрывали душу.

             Уже подступала ночь и больница пустела, уходили навещающие, разъезжались врачи и только дежурная медсестра сидела за столом, ярко освещенным старой лампой.

К ней быстрыми шагами подошел молодой человек и спросил о своей бабушке, где она, в какой палате, ее сегодня положили, что ей назначено.

Маша сразу поняла, что это внук той самой старушки, которую положили сегодня к ним в палату.

Медсестра стала рассказывать молодому человеку, который по всей видимости был врачом, потому что он хорошо понимал все термины, которыми она пользовалась и задавал профессиональные вопросы, о том что назначено пациентке, которая была его бабушкой.

-         Почки отказали, понимаете.

-         А если попробовать гемодиализ?

-         Эту процедуру не всем молодым назначают, она очень дорогостоящая, а вашей бабушке уже 85, сами понимаете.

-         Так что, уже ничего нельзя сделать?

-         Мы делаем все возможное, сейчас ей поставили капельницу и катетер.

              «Почки отказали» - как гром зазвучало в ушах у Маши. Ее соседка по палате умирает.

Поговорив с медсестрой, молодой человек зашел на минутку в палату, посмотрел на свою бабушку и сказав ей, что придет завтра, поспешил уйти.

Маша вернулась в палату, где к этому моменту медсестра уже закончила ставить эту злосчастную капельницу.

             Некоторое время в палате стоял полушепот, никто не решался завести привычный для вечернего времени разговор.

Капельница откапала, медсестра унесла стойку и пустые бутылки, и старушка освободившись от своих мучителей ожила и сама начала со всеми говорить.

-         Я девочки, прожила хорошую жизнь – вдруг начала она, - и мне есть что вам рассказать, только вот под конец меня зачем-то мучают и лечат, лучше бы забрали меня домой, я там хочу умереть. Я была актрисой и у меня было много поклонников, за мной очень красиво ухаживали мужчины. Я вам сейчас расскажу.

И она стала в красках рассказывать о своей театральной жизни, о ролях, которые ей довелось сыграть и о романах, ее многочисленных романах. Ей как будто становилось все лучше и лучше, она уже не лежала на своей постели, а встала, оперевшись о кровать и ее рассказ стал еще красочнее, так как она стала пользоваться жестами и голос стал звучать все торжественнее. Перед обитателями палаты уже была не старушка, измученная болезнью.  Маша, слушая ее видела то молодую королеву, страстно любимую благородным королем, то даму с загадочным томным взглядом под густой вуалью. Старушка все говорила и говорила, а женщины в палате тихо шептались между собой «Вот счастливица-то, какую интересную жизнь человек прожил».

За окном давно стемнело, в палате решили выключать свет и ложиться спать. Старушка тоже улеглась на свою кровать, и вдруг обмякнув всем телом, тихо застонала и провалилась в бессвязное бормотание. Так и прошла вся ночь. Медсестра время от времени заходила, чтобы проверить новую пациентку, все обитатели палаты почти не спали, женщина, чья кровать была ближе других к кровати старушки вставала время от времени, чтобы поправить ей постоянно сбивающееся одеяло и позвать медсестру.

Наступило утро. Женщины встали, чтобы умыться и привести себя в порядок. И только новая пациентка не вставала со своей пастели. Пришли ее родные, мужчина и женщина лет шестидесяти. Лица обоих были серьезны и измучены, женщина часто вздыхала, а мужчина сетовал на занятость и все время говорил, что ему нужно на работу. Потоптавшись у кровати больной минут десять, мужчина ушел, оставив свою жену наедине с больной мамой.

-         Ваша мама нам вчера столько рассказала о своей жизни – с восхищением в полголоса стали делиться женщины с дочерью старушки.

-         Ничего из того, что она вам рассказывала не было – произнесла дочь старушки, мама все выдумала. Она всю жизнь проработала бухгалтером, и романов у нее тоже никаких не было, нигде она не была и никуда не ездила, это все болезнь, интоксикация, она бредит.

Потупившись женщины разбрелись по своим кроватям и сочувственно поглядывали оттуда на старушку и ее дочь.

Днем старушку увезли домой. Не смотря на уговоры мужа оставить маму в больнице, под присмотром врачей, дочь ее забрала. Старушка уезжала на каталке и глаза ее светились, хотя печать страдания лежала на ее бледном лице, спокойная улыбка озаряла его.

Маша сидела в коридоре и думала о том, кто же в эту ночь так горячо и так страстно прощался с ними с такой неугасимой радостью и любовью к жизни - старый бухгалтер или королева. И почему одни ее мучили капельницами, а другие не поверили ее словам.

-         Прощайте, королева, - хотелось сказать вслед уезжающей старушке, - я буду вас вспоминать.

19 октября 2007 г.