Насколько я могу сейчас вспомнить, мне было тогда лет восемь или девять, когда впервые мне захотелось выразить в стихотворной форме свой внутренний мир.

Жили мы тогда в темной комнатушке, в простонародье называемой хрущевкой и мои первые творения были рождены на свет в положении сидя верхом на большом и старом кресле. От этого неудобного положения скорей всего они были весьма неудачны, хотя тогда мне так не казалось. Как любая трепетная мать, с невыразимой любовью относящаяся к своему пусть даже и уродливому первенцу, я одарила их умапомрочительным по своей наивности названием «О любви и дружбе».

Что собственно могла я знать в столь невинном возрасте об этой самой любви и не дай бог о дружбе? Но, тем не менее, тема эта не казалась мне столь уж не изученной и сложной, как кажется теперь, хотя мне уже (к моему глубочайшему сожалению) далеко не девять лет. Весь огромный и разнообразный мир представлялся мне тогда лужайкой для моих детских игр

Ни что не должно было нарушать моего детского умиротворенного восприятия этой идеалистической картины, впрочем, ни что и не нарушало. Одна только мысль не давала мне покоя, вызывая неподдельный интерес, с тех пор как я начала говорить. Почему, собственно, люди не могут не ссориться, жить в любви и мире друг с другом. Наивно и просто смешно, но факт есть факт.

Не будь тех детских неказистых стихотворений я быть может никогда и не нашла бы ответ на свой банальный вопрос, но они были и сейчас припоминая одну из строчек я отчетливо понимаю почему.

 

Дружат березки в лесу.

Заяц полюбит лису.

Будут они пировать.

Вместе цветы собирать.

 

Казалось бы, картинка идеального мира, даже виденная мною в последствии (правда, это было не в реальной жизни, а лишь на рекламном буклете американской секты соратников Иеговы). Справедливости ради надо сказать, что персонажами там были не заяц с лисой, а лев с ягненком, но сути это не меняло. Они очень мило смотрелись вместе, лев, отдыхающий в тени и ягненок, пасущийся неподалеку. Однако они вызывали, почему-то, саркастическую улыбку и чувство жалости к тому человеку, который мне это показывал. Если бы тогда мне вспомнились мои детские поэтические иллюзии, даже тогда я смогла бы оправдаться перед собой тем, что мне тогда было всего восемь лет, в крайнем случае, девять. А человеку, который убежденно и не сомневаясь в своей правоте, говорил мне, о всеобщей любви было лет, двадцать пять. Он имел среднее специальное образование и опыт семейной жизни, но вероятней всего не далеко продвинулся в своем познании мира и до сих пор гуляет по солнечной лужайке моего детства.

С прискорбием следует заметить, что ко мне жизнь была, не так равнодушна и показала себя во всем многообразии своих проявлений уже очень давно. И теперь я, в общем, то знаю, что заяц полюбит лису, только если увидит ее дохлой, в какой-нибудь канаве, а вместе они пировать будут лишь при условии, если заяц на этом празднике жизни будет в виде закуски. А цветы им вообще не нужны как существам чуждым всякой эстетике. Ответ, на мой простой детский вопрос, представляется мне таким же простым, но, увы, лишенным всякого романтизма. Все мы представители человеческой породы по сути своей делимся на зайцев и лис, на львов и ягнят и всю жизнь свою проводим одни в погонях за добычей, другие в гонке на выживание. И лишь изредка даем, друг другу передышку, и то лишь, для того чтобы задать друг другу этот простой и вечный как мир вопрос – ну что же мы не поделили, что хотим, друг от друга, к каким таким дружеским отношениям стремимся, какой такой любви хотим друг от друга.

Задай себе вопрос - кто ты, и сразу поймешь, что тебе делать. Если заяц беги и спасайся. Хочешь насладиться своими заячьими радостями, ищи дохлую лису и грызи за упокой ее души свою морковку. Лиса или лев – лови свою добычу и упивайся ее беспомощностью и своей силой. Встречаются, правда и мутанты – зайцы, питающиеся львами, львы жующие травку, но кроме жалости и отвращения такое зрелище ничего не способно породить в душе стороннего наблюдателя.

Возвращаясь к теме своего сочинения, могу сказать, что хотя мой первый поэтический опыт и наводит меня на скорбные мысли, стихи о любви я пишу с завидным постоянством. Но теперь понимаю, что заячья лапка водит моим с позволения сказать пером. И все муки, не разделенной или осмеянной любви ни что иное, как крошечные зайкины слезки по живой лисе, отказавшейся собирать со мной цветочки и желающей при этом меня слопать. Лишь такой заяц – слепец, как ваш покорный слуга может не узнавать волков и лис в их родных шкурах. Один совет самой себе приходит на ум, – лечи зрение! Чаще смотри книжки с картинками, лиса с пушистым хвостом и острыми белыми зубами, питается зайцами, – запомни это. Хотя, что проку в советах, когда столь неискоренимо желание любви и ожидание чуда. Однажды поселившись в стране своих иллюзий, мы не хотим покидать этих сказочных мест, быть, может, потому, что твердо знаем, что так хорошо как здесь нам уже нигде не будет.

 

20 августа 1999 г.